Za najwybitniejsze dzie?o To?stoja uznaje si? trylogi? Droga przez m?k?, na któr? sk?adaj? si? tomy: Siostry, Rok osiemnasty i Pochmurny ranek. Trylogia ukazuje drog? rosyjskiej inteligencji do rewolucji, a jej swoist? kontynuacj? jest wydana w 1937 powie?? Chleb. Obrona Carycyna. Utwór ten, napisany pod wp?ywem aktualnych wydarzeń, to pochwa?a zas?ug Stalina.
Aleksey Nikolayevich Tolstoy, nicknamed the Comrade Count, was a Russian writer who wrote in many genres but specialized in science fiction and historical novels.
Wonderful discovery - another Russian 'master' Alexei Tolstoy, who won the 'Stalin Prize' with this novel in three parts, started in 1919 and completed in 1944, and I must confess I had overlooked the tome of 680 pages, even though it had sat on my late mother's book shelves since she bought the copy in 1945.
The story begins with the smouldering passions of the Smokovnikov sisters, Katia and Dasha, in danger of bursting in St Petersburg in the long hot summer of 1914. And other political passions are also running deep and the liberal elite is developing a progressive platform to limit the autocratic powers of Tsardom and introduce some degree of parliamentary democracy.
The Russian intelligentsia made up of humanitarians, lawyers, poets, painters, authors and playwrights, of differing political persuasions, both liberal members of the Social Democratic Party and more militant Bolsheviks, are all campaigning for reform when the declaration of war is announced. Rather like contemporary world politics the liberal movement is stopped in its tracks and Tolstoy records, ' ..the humanitarian civilisation of Europe had collapsed like a house of cards. Europe and invented printing and electricity and even radium ; but when the time came the same old beastly, hairy cave-man armed with a bludgeon had been revealed under starched shirt-fronts.'
Повыкидывать бы чистую пропаганду - и вполне ничего была бы книжка. Но тут ожидать другого было бы наивно %) При этом, как ни странно, а тяжелее всех читался "Восемнадцатый год": слишком много сухой исторической справки; а не третья книга, несмотря на весь свой ура-патриотизм и светлое коммунистическое будущее. Всё-таки самая интересная часть - это истории Даши и Кати, начатые в "Сёстрах", и за ними следить хотелось больше, чем за перемещениями бесконечных рот и полков.
Шедевр, на мой взгляд: язык, масштаб, не хуже Льва Николаевича :) Особенно впечатляет, что все три книги романа объединены в единую историю, несмотря на то, что были написаны в три очень разных исторических периода: во время гражданской войны, несколько лет после нее и после начала второй мировой войны. В третьей книге, конечно, немного перегнули с пропагандой большевизма, но это ожидаемо в те годы-то.
Трилогия не потеряла, а даже приобрела свою актуальность сейчас, в 2022 году. Оставлю здесь несколько особенно запомнившихся мне цитат.
Книга 1 ?Сёстры? (1918-1922)
"Сторонний наблюдатель из какого-нибудь заросшего липами захолустного переулка, попадая в Петербург, испытывал в минуты внимания сложное чувство умственного возбуждения и душевной придавленности.
Бродя по прямым и туманным улицам, мимо мрачных домов с темными окнами, с дремлющими дворниками у ворот, глядя подолгу на многоводный и хмурый простор Невы, на голубоватые линии мостов с зажженными еще до темноты фонарями, с колоннадами неуютных и нерадостных дворцов, с нерусской, пронзительной высотой Петропавловского собора, с бедными лодочками, ныряющими в темной воде, с бесчисленными барками сырых дров вдоль гранитных набережных, заглядывая в лица прохожих – озабоченные и бледные, с глазами, как городская муть, – видя и внимая всему этому, сторонний наблюдатель – благонамеренный – прятал голову поглубже в воротник, а неблагонамеренный начинал думать, что хорошо бы ударить со всей силой, разбить вдребезги это застывшее очарование.
Еще во времена Петра Первого дьячок из Троицкой церкви, что и сейчас стоит близ Троицкого моста, спускаясь с колокольни, впотьмах, увидел кикимору – худую бабу и простоволосую, – сильно испугался и затем кричал в кабаке: ?Петербургу, мол, быть пусту?, – за что был схвачен, пытан в Тайной канцелярии и бит кнутом нещадно.
Так с тех пор, должно быть, и повелось думать, что с Петербургом нечисто".
_____ "Я видел, – мы живем дурно, эти непрерывные удовольствия кончатся, когда-нибудь, взрывом отчаяния. Но что я мог поделать, если занятие моей жизни, и Катиной, и всех, кто нас окружал, – веселиться… Иногда, здесь, гляжу на море и думаю: существует какая-то Россия, пашет землю, пасет скот, долбит уголь, ткет, кует, строит, существуют люди, которые заставляют ее все это делать, а мы какие-то третьи, умственная аристократия страны, интеллигенты – мы ни с какой стороны этой России не касаемся. Она нас содержит. Мы – папильоны. Это трагедия. Попробуй я, например, разводить овощи, или построй завод, – ничего не выйдет. Я обречен до конца дней летать папильоном. Конечно, мы пишем книги, произносим речи, делаем политику, но это все тоже входит в круг времяпрепровождения, даже тогда, когда гложет совесть".
______ ?Перед лицом германского нашествия мы должны сомкнуть единый фронт?, – собрание молча просмотрело гранки, кое-кто сдержанно вздохнул, кое-кто сказал многозначительно: ?Дожили-с?. Белосветов порывисто застегнул на все пуговицы черный сюртук, обсыпанный пеплом, но не ушел и опять сел в кресло, и очередной номер был сверстан с заголовком: ?Отечество в опасности. К оружию?.
Все же в сердце каждого было смутно и тревожно. Каким образом прочный европейский мир в двадцать четыре часа взлетел на воздух и почему гуманная европейская цивилизация, посредством которой ?Слово народа? ежедневно кололо глаза правительству и совестило обывателей, оказалась обманом, просто – отводом глаз (уж, кажется, выдумали и книгопечатание, и электричество, и даже радий, а настал час, – и под крахмальной грудью фрака объявился все тот же звероподобный, волосатый человечище с дубиной) – нет, это редакции усвоить было трудно и признать – слишком горько".
_______ "…С первых же месяцев выяснилось, что доблесть прежнего солдата, огромного, усатого и геройского вида человека, умеющего скакать, рубить и не кланяться пулям, – бесполезна. На главное место на войне были выдвинуты техника и организация тыла. От солдат требовалось упрямо и послушно умирать в тех местах, где указано на карте. Понадобился солдат, умеющий прятаться, зарываться в землю, сливаться с цветом пыли. Сентиментальные постановления Гаагской конференции, – как нравственно и как безнравственно убивать, – были просто разорваны. И вместе с этим клочком бумаги разлетелись последние пережитки никому уже более не нужных моральных законов. Так в несколько месяцев война завершила работу целого века. До этого времени ещё очень многим казалось, что человеческая жизнь руководится высшими законами добра. И что в конце концов добро должно победить зло, и человечество станет совершенным. Увы, это были пережитки средневековья, они расслабляли волю и тормозили ход цивилизации. Теперь даже закоренелым идеалистам стало ясно, что добро и зло суть понятия чисто философские и человеческий гений – на службе у дурного хозяина…"
_______ "В Стокгольме на тайном съезде членов Оккультной ложи антропософов основатель ордена говорил, что страшная борьба, происходящая в высших сферах, перенесена сейчас на землю, наступает мировая катастрофа и Россия будет принесена в жертву во искупление грехов. Действительно, все разумные рассуждения тонули в океане крови, льющейся на огромной полосе в три тысячи верст, опоясавшей Европу. Никакой разум не мог объяснить, почему железом, динамитом и голодом человечество упрямо уничтожает само себя. Изливались какие-то вековые гнойники. Переживалось наследие прошлого. Но и это ничего не объясняло."
__________ ?Странишка наша провалилась к чертовой матери... Войну мы проиграли-с... Не в гнев вам сказано, господин подполковник. Надо было в пятнадцатом году заключать мир-с... И идти к немцам в кабалу и выучку. И тогда бы они нас кое-чему научили, тогда бы мы еще могли стать людьми. А теперь конечно-с... Медицина, как говорится, в сем случае бессильна... Оставьте, пожалуйста!.. Чем мы будем обороняться, - вилами-тройчатками? Этим же летом немцы займут всю южную и среднюю полосу России, японцы - Сибирь, мужепесов наших со знаменитыми тройчатками загонят в тундры к Полярному кругу, и начнется порядок, и культура, и уважительное отношение к личности... И будет у нас Русланд... чему я весьма доволен-с...?
____________________________ Книга 2 ?Восемнадцатый год? (1927-1928)
"Была империя, механизм ее работал понятно и отчетливо… Мужик пахал, углекоп ломал уголь, фабрики изготовляли дешевые и хорошие товары, купцы бойко торговали, чиновники работали, как часовые колесики. Наверху кто-то от всего этого получал роскошные блага жизни. Поговаривали, что такой строй несправедлив. Но — что же поделаешь, так Бог устроил. И вдруг все разлетелось вдребезги, и — развороченная муравьиная куча на месте империи… И пошел обыватель, ошалело шатаясь, с белыми от ужаса глазами…"
______________ "Германия преследует на Украине определенную хозяйственно-политическую цель. Она хочет навсегда закрепить за собой безопасный путь на Месопотамию и Аравию через Баку и Персию.
Путь на восток идет через Киев, Екатеринослав и Севастополь, откуда начинается морское сообщение на Батум и Трапезунд.
Для этой цели Германия намерена оставить за собой Крым, как свою колонию или в какой-либо иной форме. Они никогда уже не выпустят из своих рук ценного Крымского полуострова. Кроме того, чтобы полностью использовать этот путь, им необходимо овладеть железнодорожной магистралью, а так как снабжение углем из Германии этой магистрали и Черного моря невозможно, то ей необходимо завладеть наиболее значительными шахтами Донбасса. Все это Германия так или иначе обеспечит себе…"
______________________________ Книга 3 ?Хмурое утро? (1940-1941)
"Утром Телегин и Сапожков приехали в штаб Южного фронта, в Козлов, в яблочное царство. Вот уж - матушка-Россия! Домишки с линялыми крышами, герани в маленьких окошках, да пролетающий клуб пыли вслед за драной извозчичьей пролеткой по горбатой булыжной мостовой мимо унылых телеграфных столбов с обрывками бумажных змеев на проволоках, да кирпичная лавка с навесом и - крест-накрест - досками заколоченной дверью, да босая девочка испуганно перебегает дорогу, таща кривоногого, переваливающегося братишку, да неубранный щебень разрушенной часовни около общественного водопоя на грязной площади, где раньше был базар, а теперь - пусто. За ветхими и наполовину разобранными заборами - тяжелые от румяных и зелено-восковых плодов яблони. И над садами, и над крышами летает веселая стая скворцов, враз показывая изнанку крыльев. Здесь, кажется, так бы и прожил в безвременье обыватель еще тысячу лет, кабы вот не такая оказия - революция. А впрочем, и терять-то здесь ничего не жалко, - жизнь копеечная. Только что спали много. - И ведь подумай, - говорил Сапожков, трясясь рядом с Телегиным в извозчичьей пролетке, - за морем секунды переводят на деньги, человека штампуют под чудовищным прессом, чтоб был пригоден для производства, как в бреду, у них валятся из фабрик товары, товары, - десять миллионов человек пришлось убить, чтобы на короткое время расторговаться. Цивилизация! А тут бумажные змеи на проволоках висят... Вон, гляди, дядька в окошке чешет спросонок всклокоченную башку... И прямо отсюда перемахиваем в неведомое, - строить всечеловеческую мечту... Вот, Россия-матушка!.. Весело жить, Ванька... Яблоками здорово пахнет, почти что как молодой бабенкой... Дожить бы! Чувствую - напишу я книжку..."
______________ "Странная и особенная история русского народа, русского государства. Огромные и неоформленные идеи бродят в нем из столетия в столетие, идеи мирового величия и правдивой жизни. Осуществляются небывалые и дерзкие начинания, которые смущают европейский мир, и Европа со страхом и негодованием вглядывается в это восточное. чудище, и слабое, и могучее, нищее, и неизмеримо богатое, рождающее из темных недр своих целые зарева всечеловеческих идей и замыслов… И, наконец, Россия, именно Россия, избирает новый, никем никогда не пробованный путь, и с первых же шагов слышна ее поступь по миру…"
___________ "Ты ответь: что для тебя родина? Июньский день в детстве, пчелы гудят на липе, и ты чувствуешь, как счастье медовым потоком вливается в тебя... Русское небо над русской землей. Разве я не любил это? Разве я не любил миллионы серых шинелей, они выгружались из поездов и шли на линию огня и смерти... Со смертью я договорился, – не рассчитывал вернуться с войны... Родина – это был я сам, большой, гордый человек... Оказалось, родина – это не то, р??дина – это другое... Это – они... Ответь: что же такое родина? Что она для тебя? Молчишь… Я знаю, что скажешь… Об этом спрашивают раз в жизни, спрашивают – когда потеряли…"
____________ — А ведь только в России такие индейки, — сказал он и выбрал себе крыло. Князь поднялся, без звука раскупорил бутылку шампанского и налил вино в чайные стаканы. Антон Иванович медленно вытащил салфетку из-за воротника, взял стакан, поднялся, держась за стул, и сказал: — Господа, я не могу удержаться, чтобы не порадовать вас… Дело в том, что сегодня утром французские войска высадились в Одессе, греческие войска заняли Херсон и Николаев. Наконец-то долгожданная помощь союзников пришла…
_________ "Вот встречаешь человека и проходишь мимо рассеянно, а он перед тобой, как целое царство в дымящихся развалинах".
________ "— Девушки мои, чего я только в жизни не видела, и все летело мимо, летело, не задевая… Все ждала небывалого, особенного… Глупое сердце себя мучило и других мучило… Лучше любить хоть одну ночь, да вот так… Все понять, всем наполниться, в одну ночь прожить миллион лет…"
Пишет Толстой, конечно, офигенно. Талантище. Но вот с пропагандой перемудрил. Вроде, и между строк смысл вложил , и образы яркие, и любовь красивая. Интересно, как закончил бы он эту книгу если не нужно было бы подстраиваться под цензуру... Хотя очень красиво показана ситуация красные-белые между строк, если опускать пласт пропаганды.
I read this trilogy many years ago and found it an interesting read then. The book depicts a group of Russian intellectuals caught in the struggle of the Bolshevik revolution and subsequent civil war between the Red (Bolshevik) Army and the White Guard (the old regime). Of course, for a Russian Soviet writer at that time, the only way to get a book published was to promote the Bolshevik cause, and this one is no exception. Nonetheless, the book is pretty well written, the characters are likable, except that the women are described as kind of weak and not overly smart, their travails are believable, and of course, at the end, they choose to stay with the new Bolshevik regime. Well, the other option would have been to emigrate or get executed. Unfortunately, subsequent Russian Soviet history demonstrated that those from the privileged classes who stayed were executed anyway or sent to Siberian concentration camps during the Stalin purges of the 1930s and 1950s, and not many survived those camps, either.
"Хождение по мукам" делает отличный ракурс в историю событий предвосхитивших и спровоцировавших гражданскую войну, описание самой войны и политических течений возникших в то время и активно делящих территорию и имущество. При прочтении романа у меня несколько раз возникала аналогия с "Война и Мир", но с описанием событий произошедших на 100 лет позже. Судьбы героев романа - сестер Екатерины, Дарьи и их мужей Рощина и Телегина так или иначе пересекаются с исторические личностями той эпохи, как хорошо известными: * Сталин * Махно * Ленин * Буденый * Петлюра про которых я узнал много нового, так и менее популярных: * Мамонт Дальский * Мамантов * Деникин * Краснов
Первые две части трилогии - "Сестры" и "1918" понравились больше и показались менее предвзятыми с точки зрения политический предпочтений автора, в "Хмуром утре" автор, как и его главные герои, переходит на сторону "красных" и общий тон романа меняется с нейтрального описания исторических событий с точки зрения обывателя того времени на идиалогические восхваления нового "красного" режима и его преимущества в сравнении с другими политическими течениями того времени. Что несколько подпортило общее впечатление от книги. В целом книга написана интересно и я её прочел с удовольствием, но концовка чересчур наивно-позитивна и оторвана от реальности.
This entire review has been hidden because of spoilers.
Embora um pouco cansativo, é uma excelente leitura para quem quer entender um pouco mais sobre a Revolu??o Russa do ponto de vista de pessoas comuns, que têm a vida virada de cabe?a para baixo. Recomendo.
Якщо в?дкинути певн? ?деолог?чн? та кон'юнктурн? аспекти, то тв?р ? досить ц?кавим та еп?чним описом дол? людей, чий звиклий спос?б життя зламала революц?я 1917 року та громадянська в?йна.
A Russian epic novel, following the tradition of other epic Russian novelists, A. Tolstoy's the Road to Calgary is a story of two sisters and their husbands (at its core), replete with many side plots, a great deal of secondary characters (around 500). The story focuses on the complete collapse of Russian pre-WWI intelligentsia / bourgeois way of life caused by the Great War, the two Russian revolutions and the subsequent civil war. The first part is more interesting, better-written, very vivid, with interesting personalities and believable struggles, and it was written outside of the Soviet Russia, as Tolstoy emigrated to France after the Bolshevik revolution. The second and third parts are a pretty accurate, if definitely pro-Red, account of the civil war. Even though they are definitely written from a point of view of the winner (the Bolsheviks) after Tolstoy returned to Russia, they are still very nuanced, most personalities involved are still interesting and believable. It's a great testament to the Russian literature of the pre-WWII period and a very thorough account of what the country's high society went through as a result of the upheavals of 1914-1920.
I enjoyed reading this trilogy more than I expected. I don't want to overdo it, but I never enjoyed reading books as much as reading these masterpieces. Like almost all old books, they teach history by default, and the characters moving in that history time are delightful to read. This story has it all, love, war, revolutions, betrayals, loyalties, spies, politics, religion and even philosophical dilemmas, all found in the author's wonderful and poetic narration. I hope these books would get better known outside of Russia so more people can appreciate them.
Книга писалась слишком долго и о слишком неоднозначной, противоречивой эпохе. Леша, начав за здравие и поиском ответа но вопрос кто прав, а кто виноват и обещанием раскрыть женскую точку зрения на всё это в "сестрах", кончил откровенной политической пропагандой в "хмуром утре". Чувствуется, что начавший работу над романом Толстой и Толстой, закончивший его -два разных человека.