ŷ������

“Не могу здесь удержаться от комментария, как в те времена люди понимали события.

Едва был убит Киров, как сейчас же все заговорили, что Киров убит по приказу Сталина. То же самое об Орджоникидзе. О Горьком упрямо говорили, что он отравлен, так как не был согласен со Сталиным. Никто никогда не отделял Сталина от НКВД. В Киев Сталиным был послан Вышинский, занял под свою резиденцию Октябрьский дворец и принялся подписывать смертные приговоры сразу под огромными списками. Многих убивали тут же во дворце и сбрасывали трупы из окон в овраг. Все Это Киев прекрасно знал, и даже на что уж темная, глухая Куреневка и та точно ориентировалась в событиях.

Поэтому, когда много лет спустя Хрущев занялся «разоблачениями» Сталина, в Советском Союзе это не составило новости. Новостью был лишь сам курс на «разоблачение» и нескончаемые ряды чудовищных подробностей.

И тут некие «честные коммунисты» стали бить себя в грудь и кричать, что они, оказывается, ничего не знали. Или, что знали, но верили, что уничтожаются подлинные враги. Или, что думали, будто во всем виновато НКВД, а любимый Сталин не знает, и партия �� свята. Появилось много таких «честных коммунистов», отделяющих Сталина и партию от «ежовских» или «бериевских» преступлений.

Лицемеры. В душе все прекрасно все знали и понимали. Лишь только тот, кто НЕ ХОТЕЛ ЗНАТЬ �� «не знал». И лицемерил, и спасался лицемерием, и был стоек в своем лицемерии, и не без его помощи выжил, и оказался уже настолько органически лицемерием пропитан, что и сейчас лжет, доказывая, что миллионы членов партии были так умственно недоразвиты.

Так после разгрома Гитлера некоторые «честные фашисты» заявляли, что они не знали о чудовищных злодеяниях в лагерях смерти, или, что верили, будто во всем виновато лишь одно гестапо.

Лицемеры. Еще раз повторяю: не знал лишь тот, кто не хотел знать [90��91].”
― Анатолий Кузнецов, Babi Yar: A Document in the Form of a Novel

“It was at gunpoint that I fell into every hope and allowed myself to wish from the deepest parts of my heart. Komorov thought he was torturing us. But we were escaping into the stillness within ourselves. We found strength there.”
― Rutha Sepetys

“Thieves and prostitutes. Our mothers were in that car, along with a teacher, a librarian, elderly people, and a newborn baby - thieves and prostitutes.”
― Rutha Sepetys

“Там" якщо й звільняють, то хіба тільки в землю.”
― Іван Багряний, Сад Гетсиманський