ŷ������

“Ведьмак какое-то время глядел ему вслед, потом сел на Плотву. Молча. И не оглядываясь.
�� Старею, видать, �� буркнул он немного погодя, когда Плотва поравнялась с вороным конем Мильвы. �� Принципы наружу вылезли.
�� У стариков это бывает. �� Лучница с сочувствием глянула на него. �� И часто вылезают? Отвар из медуницы, говорят, помогает. И вправлять надо. А пока �� клади себе подушечку под зад.”
― Анджей Сапковский, Chrzest ognia

“You catch fear," Ciri repeated proudly, brushing her ashen fringe from her forehead. "Didn't you know? Even when something bad happens to you, you have to go straight back to that piece of equipment or you get frightened. And if you're frightened you'll be hopeless at the exercise. You mustn't give up. Geralt said so.”
― Andrezj Sapowski

“As I said, your view on religion is known to me, it’s never particularly bothered me and, no doubt, it won’t bother me in the future. I’m not a fanatic. You’ve a right to believe that we’re governed by Nature and the Force hidden within her. You can think that the gods, including my Melitele, are merely a personification of this power invented for simpletons so they can understand it better, accept its existence. According to you, that power is blind. But for me, Geralt, faith allows you to expect what my goddess personifies from nature: order, law, goodness. And hope.”
― Andrzej Sapkowski, The Last Wish

“Shut up, Dandelion,' the Witcher said.
'I have no intention of so doing. In fact I plan to compose the Ballad of the Two Tits. Please don't interfere.'
'Dandelion,' Dorregaray sniffed through his bloody nose. 'Be serious.'
'I am being bloody serious.”
― Andrzej Sapkowski, Sword of Destiny

“I should,�� she moaned again, ‘be grateful that you don't try to take advantage of the situation. But this is not the case. I am ashamed of that too. I hate your silence and your eyes dilated with fear. I hate you�� for your silence, your sincerity, your�� Her too, I hate her, the sorceress; I would gladly settle things with her using my knife�� I hate her. Order me to leave, Geralt, because I can't bring myself to do that on my own, and yet that is what I want: to leave, go to the town, go to the hostel. I want revenge on you for the shame I feel, my humiliation�� I'll take the first opportunity��”
― Andrzej Sapkowski

“�� А тебе не кажется, �� усмехнулся он [Геральт], �� что мое неверие в смысл такого транса заранее перехеривает его целесообразность?
�� Не кажется. И знаешь почему? �� Нэннеке наклонилась, заглянула ему в глаза, странно улыбнулась. �� Потому что это было бы первое известное мне доказательство того, что неверие имеет какую-либо силу.”
― Анджей Сапковский, The Last Wish

“Тогда скажи, о чем они разговаривают? Объясни, что все это значит!
�� Взгляни еще раз в пролом и посмотри, что они делают.
�� Хм-м-м�� �� Цири закусила верхнюю губу, потом наклонилась к отверстию. �� Госпожа Йеннифэр стоит у вербы�� Обрывает листики и даже не смотрит на Геральта�� А Геральт, опустив голову, стоит рядом. И что-то говорит. Нет, молчит. Ой, ну и рожица у него�� Ну и странная же��
�� Все по-детски просто. �� Лютик отыскал в траве яблоко, вытер о брюки и критически осмотрел. �� Сейчас он просит простить ему всякие глупые слова и поступки. Просит простить за нетерпение, за недостаток веры и надежды, за упрямство, за ожесточение. За капризы и позы, недостойные мужчины. Просит простить за то, что когда-то не понимал, за то, что не хотел понять��
�� Все это неправдивая неправда! �� Цири выпрямилась и резким движением откинула челку со лба. �� Все ты выдумал!
�� Просит простить за то, что понял лишь теперь, �� продолжал Лютик, уставившись в небо, а в его голосе послышались ритмы, свойственные балладам. �� Что хочет понять, но боится: а вдруг да не успеет�� И может даже быть, что не поймет уже. Извиняется и просит прощения�� Прощения�� Хм�� Значения�� Сомнения�� Предназначения. Все банально, холера��
�� Неправда! �� топнула ногой Цири. �� Геральт вовсе так не говорит. Он�� он вообще молчит. Я же видела. Он стоит там с ней и молчит��
�� В том-то и состоит роль поэзии, Цири. Говорить о том, о чем другие молчат.
�� Дурацкая она, твоя роль. Все ты выдумываешь!
�� И в этом тоже состоит роль поэзии. Ой, я слышу у пруда возбужденные голоса. А ну выгляни быстренько, взгляни, что там деется.
�� Геральт, �� Цири снова заглянула в щель, �� стоит опустив голову. А Йеннифэр страшно кричит на него. Кричит и размахивает руками. Ой-ей�� Что бы это значило?
�� Детский вопрос. �� Лютик снова глянул на плывущие по небу облака. �� Теперь она просит у него прощения.”
― Анджей Сапковский, Czas pogardy

“- ...Тода я тебе скажу: опасное твое дело, все это твои вынюхивания да расспрашивания. Может, кто-нито еще и другие рты и уши, кроме кодрингеровых, захочет прикрыть. Так я думаю.
�� Прости, �� сказал он, немного помолчав. �� Ты права. Я подверг тебя риску. Это было слишком опасное задание для��
�� Для девки, верно? �� Она дернула головой, резким движением отбросила с плеча все еще влажные волосы. �� Это, что ль, ты хотел сказать? Тоже мне фрайер сыскался! Заруби себе на носу, что хоть я и сидя отливаю, все равно мой кафтан не зайцем, а волком оторочен! Не шей мне труса, ты меня не знаешь!”
― Анджей Сапковский, Chrzest ognia

“... Геральт догадывался, откуда берется добыча. Сразу комментировать не стал, но дождался подходящего момента. Когда он оказался с Золтаном один на один, то вежливо спросил, не видит ли тот чего-нибудь неприличного в ограблении других беженцев, голодных не меньше них и наравне с ними бьющихся за выживание. Краснолюд серьезно ответил, что да, ему страшно стыдно, но такой уж у него характер.
�� Мой колоссальный недостаток, �� пояснил он, �� в неизбывной доброте. Я прямо-таки не могу не творить добро. Однако я �� краснолюд разумный и рассудительный и знаю, что быть добрым ко всем невозможно. Если я попробую быть добрым ко всем, ко всему миру и всем населяющим его существам, то это будет то же самое, что капля пресной воды в соленом море, другими словами: напрасное усилие. Поэтому я решил творить добро конкретное, такое, которое не идет впустую. Я добр к себе и своему непосредственному окружению.
Больше вопросов Геральт не задавал.”
― Анджей Сапковский, Chrzest ognia

“�� Мою эльфью кобылу тоже надо бы как-то назвать. Хм...
�� Может, Плотвичка? �� съехидничал трубадур.
�� Плотва? А что, звучит.
�� Геральт?
�� Слушаю.
�� У тебя в жизни была хоть одна лошадина, которую не называли бы Плотва?
�� Нет, �� ответил ведьмак после недолгого раздумья. �� Не было.”
― Анджей Сапковский, Chrzest ognia

“Далеко они не ушли. Их остановил тоненький голосок веснушчатой девочки с косичками. В руке у нее был большой букет полевых цветов.
�� Спасибо вам, �� задыхаясь от быстрого бега, пропищала она, �� что вы охраняли меня, и братика, и маму. Что были добрые к нам и вообще. Я нарвала вам цветочков.
�� Спасибо, �� сказал Золтан Хивай.
�� Вы добрые, �� добавила девчушка, прикусив кончик косички. �� Я ни капельки не верю тому, что говорит моя тетка. Вы совсем-совсем никакие не паршивые подземные карлы. Ты, дяденька, не седой выродок из ада, а ты, дядя Лютик, вовсе никакой не кичливый индюк. Неправду она говорила, моя тетка. А ты, тетя Мильва, вовсе никакая не разбойница с луком, а тетя Мария, и я тебя люблю. Тебе я нарвала самых красивых цветочков.
�� Спасибо, �� сказала Мильва чуть-чуть изменившимся голосом.
�� От всех нас спасибо, �� добавил Золтан. �� Эй, Персиваль, паршивый подземный карл, дай-ка ребенку что-нибудь на прощание. Не завалялся ли у тебя в кармане какой-нибудь ненужный камень?
�� Завалялся. Держи, мазеличка. Это алюмосиликат бериллия, популярно называемый��
�� Изумрудом, �� докончил краснолюд. �� Не забивай ребенку голову, все равно не запомнит.
�� Ой, какой красивый! Зелененький! Спасибо! Большое-пребольшое!
�� Играй на здоровье.”
― Анджей Сапковский, Chrzest ognia

“�� Не двигайся�� �� простонал притиснутый к земле поэт. �� Лежи�� Говорят, конь никогда не наступит на лежащего человека��
�� Не уверен, �� вздохнул Геральт, �� что каждый конь об этом слышал. Под телегу! Быстро!”
― Анджей Сапковский, Chrzest ognia

“�� Ну и компашка мне досталась, �� проговорил Геральт, покачав головой. �� Братья по оружию! Дружина героев! Прямо садись и плачь! Виршеплет с лютней. Дикие мордастые полудриады-полубабы. Вампир, которому пять тысяч сто с хвостиком месяцев, и чертов нильфгаардец, упорно твердящий, что он не нильфгаардец.
�� А во главе дружины ведьмак, страдающий угрызениями совести, бессилием и невозможностью принимать решения, �� спокойно докончил Регис. �� Нет, предлагаю двигаться инкогнито, чтобы не вызывать сенсаций.
�� И смеха, �� добавила Мильва.”
― Анджей Сапковский, Chrzest ognia

“�� Но это же твои соплеменники, ведьмак, �� сказал Регис. �� Тебя же зовут Геральт из Ривии.
�� Небольшая поправка, �� сказал ведьмак. �� Я сам себя так нарек, чтобы было покрасивее. У моих клиентов имя с такой добавкой вызывает больше доверия.
�� Понимаю, �� усмехнулся вампир. �� Только почему ты вдруг выбрал Ривию? Ты оттуда, что ли?
�� Вытягивал прутики, помеченные разными звучными названиями. Такую методу мне посоветовал мой наставник. Не сразу. Но когда я упорно просил именовать себя Геральтом Роджером Эриком дю Хо-Беллегардом, то Весемир решил, что это смешно, претенциозно и звучит идиотски. Сдается, он был прав.”
― Анджей Сапковский, Chrzest ognia

“Ибо следует тебе знать, любезный читатель, что ведьмак Геральт всегда был личностью скромной, рассудительной и выдержанной, поведения прямого и неусложненного наподобие ратовища алебарды или вил. Однако неожиданное вознесение и кажущаяся милость королевы Мэвы заметно его изменили, и не знай я его лучше, то сказал бы, что он возгордился и, вместо того чтобы побыстрее и понезаметнее сойти со сцены, болтался в королевской свите, ликовал, купался в лучах славы и королевской милости.
А нам слава и популярность нужны были менее всего. Тем, кто подзабыл, напоминаю, что тот же самый ведьмак Геральт из Ривии, волею королевы Мэвы ставший ныне рыцарем Геральтом Ривским, преследовался органами безопасности всех Четырех Королевств, что было связано с бунтом магиков на острове Танедд. Меня, человека невинного и чистого как слеза ребенка, пытались обвинить в шпионаже. Сюда же следует отнести Мильву, сотрудничавшую с дриадами и скоя’таэлям�� и причастную, как оказалось, к известной резне на границах леса Брокилон. Не остался в стороне и Кагыр аэп Кеаллах, нильфгаардец, подданный, как ни говори, враждебного государства, присутствие которого на несвойственной ему стороне фронта объяснить и оправдать было бы непросто. В общем, все складывалось так, что единственным членом нашей команды, биографию которого не подмочили ни политические, ни криминальные деяния, был вампир.”
― Анджей Сапковский, Wieża Jaskółki

“�� Лютик! Не спи в седле!
�� А я и не сплю. Я творчески мыслю.”
― Анджей Сапковский, Wieża Jaskółki

“Еще совсем недавно Геральт высмеял бы, безжалостно высмеял и счел полнейшим идиотом любого, кто осмелился бы утверждать, будто он, ведьмак, так обрадуется, увидев вампира.
�� Так, �� спокойно сказал Эмиель Регис Рогеллек Терзиефф-Годфрой, поправляя вертела. �� Так! Гляньте-ка, что кот-то принес.”
― Анджей Сапковский, Wieża Jaskółki

“Геральт пощупал голову, отнял руку. Вся в крови.
�� Черт! Глянь-ка, Мильва, что там такое?
Лучница глянула внимательно и критически, потом сказала:
�� Просто тебе ухо оторвало. Ничего страшного.
�� Тебе легко говорить. Я, понимаешь ли, любил это ухо.”
― Анджей Сапковский, Wieża Jaskółki

“Из тумана возник на Буцефале Рыцарь Шахматной Доски. Ему наконец-то удалось поднять искореженное забрало шлема, из-за которого теперь торчали буйные светлые усы.
�� Освободить их, да поживее! �� крикнул он. �� Это не грабители, а честные и порядочные люди! Девушка мужественно встала на защиту пилигримов, а этот кавалер �� прекрасный рыцарь!
�� Прекрасный рыцарь? �� Бычья Голова поднял забрало шлема, весьма недоверчиво пригляделся к Геральту. �� Слово чести! Быть не может!
�� Слово чести! �� Шахматный Рыцарь ударил себя кулаком по нагруднику лат. �� Быть может! Даю слово! Этот мужественный кавалер жизнь мне спас, когда я оказался в тяжелейшем положении, поваленный на землю бандюгами. Его зовут Геральт из Ривии.
�� Герб?
�� Я не могу выдавать, �� проворчал ведьмак, �� ни настоящего имени, ни герба. Дал рыцарский обет. Я �� странствующий Геральт.”
― Анджей Сапковский, Wieża Jaskółki

“�� В том-то и проблема, чтобы правильно рассадить гостей! Вы �� гости, к тому же соратники господина виконта, стало быть, мне должно усадить вас ближе к голове стола�� Промеж баронов. Но ведь не может быть, чтобы все вы, ваши милости и госпожи, оказались ровней, ибо так никогда не бывает, поскольку быть не может, чтобы все, повторяю, ровней были. Ежели кто из вас рангом либо родом выше, то должен при верхнем столе сидеть, при княгине��
�� Он, �� ведьмак не колеблясь указал на вампира, который неподалеку в задумчивости любовался занимающим чуть ли не всю стену гобеленом, �� граф. Но об этом �� ша! Это тайна, покрытая мраком веков.
�� Понял! �� Камергер чуть не захлебнулся от восторга. �� В данных циркумстанциях�� Я усажу его одесную графини Ноттурн и благородно урожденной тетушки госпожи, то бишь ее светлости княгини.
�� Не пожалеете ни вы, ни благородно урожденная тетушка. �� У Геральта было совершенно каменное лицо. �� Равных ему нет ни в смысле обычаев, ни в искусстве конверсации”
― Andrzej Sapkowski, Pani Jeziora

“�� Песню, как говаривает один мой знакомый, не задушишь, не убьешь��
�� Песню �� да. Но песенника �� вполне.”
― Анджей Сапковский, Pani Jeziora

“Не брюзжи, Геральт. И перестань дуться. При виде твоей кислой физиономии придорожные грибы сами маринуются.”
― Анджей Сапковский, Pani Jeziora

“Zwykłość zaś równa się nijakość, a nijakość to taniość.”
― Andrzej Sapkowski, Sezon burz

“You catch fear," Ciri repeated proudly, brushing her ashen fringe from her forehead. "Didn't you know? Even when something bad happens to you, you have to go straight back to that piece of equipment or you get frightened. And if you're frightened you'll be hopeless at the exercise. You mustn't give up. Geralt said so.”
― Andrzej Sapkowski, Blood of Elves

“- Chybaś oszalał, Jaskier - wiedźmin przechylił się w kulbace. - Chybaś oszalał ze strachu, jeśli mogłeś pomyśleć, że cię zostawię.”
― Andrzej Sapkowski, Blood of Elves

“Some of the flames were tall and strong, burning brightly and vividly, while others were tiny, flickering and quavering, and their light diminished and died. At the very end was but one tiny flame, so weak it barely flickered and glimmered, now struggling to flare up, now almost going out entirely.
"Whose is the dying flame?" asked the Witcher.
"Yours." Death replied.”
― Andrzej Sapkowski, Pani Jeziora

“You're more than that, Ciri. Much more.”
― Andrzej Sapkowski

“I manage because I have to. Because I’ve no other way out. Because I’ve overcome the vanity and pride of being different. I’ve understood that they are a pitiful defence against being different. Because I’ve understood that the sun shines differently when something changes, but I’m not the axis of those changes. The sun shines differently, but it will continue to shine, and jumping at it with a hoe isn’t going to do anything. We’ve got to accept facts, elf. That’s what we’ve got to learn.”
― Andrzej Sapkowski, The Last Wish

“I’m Geralt of Rivia. A witcher.”
― Andrzej Sapkowski, The Last Wish

“Not only is it the first one I’ve seen up close but it’s none other than the famous White Wolf. I’ve heard about you.”
― Andrzej Sapkowski, The Last Wish